Несмотря на то, что по заключению комиссии по специальному расследованию ответственность за трагедию в первую очередь ложится на одно из должностных лиц ОАО, по указанию которого в сплошном ограждении приводного барабана был смонтирован люк, прокуратура района начала уголовное преследование мастера дочернего предприятия А., в подчинении которого находился погибший работник. По мнению следователя, которое было изложено в предъявленном мастеру обвинении, тот «не принял меры по соблюдению правил охраны труда подчиненными работниками, не обеспечил правильную организацию и безопасное ведение работ, безопасную эксплуатацию, техническое обслуживание и ремонт оборудования и механизмов, не осуществлял постоянного контроля за соблюдением мер безопасности, за ходом выполнения работ и соблюдением работниками требований инструкций по охране труда». В действиях мастера работник правоохранительных органов усмотрел признаки преступления, предусмотренного частью второй ст. 272 Уголовного кодекса Украины. 

Как видим, следователь инкриминировал мастеру целый перечень нарушений, в том числе допущенных должностными лицами ОАО, которые являются ответственными за безопасную эксплуатацию, техническое обслуживание и ремонт оборудования и механизмов. Но в данном случае на мастера никто обязанностей по проведению технического обслуживания и ремонту механизмов, организации безопасной эксплуатации не возлагал. Мастер, в свою очередь, также не ставил перед своими подчиненными, в том числе перед погибшим работником, задание по выполнению других, кроме очистных, работ, в том числе по устранению пробуксовки конвейера. В этом легко убедиться, стоит только ознакомиться с выданным нарядом-допуском.

К тому же, выдвигая обвинение мастеру, прокуратура должна была бы учесть, что его бригада была разделена на четыре группы, каждая из которых выполняла работы в разных местах, на расстоянии от 200 до 1500 м друг от друга. Разве при таком раскладе мастер имел физическую возможность проконтролировать действия всех подчиненных? Кстати, в момент несчастного случая А. руководил разгрузкой шлака из вагонов, то есть находился от места кровавого происшествия на расстоянии 200 м. Разве была у него возможность помешать работнику покинуть рабочее место, подойти к ограждению барабана и засунуть в смонтированный в нем люк руку, чтобы подложить кусок рубероида?

И еще. Погибший работник не был ребенком, а мастер – нянькой, которая должна опекать его ежеминутно, чтобы он никуда не влез. В соответствии со ст. 14 Закона «Об охране труда» работник обязан заботиться о личной безопасности и здоровье в процессе выполнения любых работ или во время нахождения на территории предприятия...

Справедливости ради следует отметить, что следователь прокуратуры выдвинул также обвинение директору дочернего предприятия, который, по заключениям членов комиссии, вместе с инициатором установления люка был признан ответственным за наступление несчастного случая, поскольку не получил от органов Госгорпромнадзора разрешение на выполнение работ повышенной опасности, допустил к ним работника, который погиб, без проведения с ним вводного и первичного инструктажей по охране труда, без профессиональной подготовки.

Объективны ли обвинения, выдвинутые против А.? Дело в том, что в этом случае между его действиями и несчастным случаем отсутствует причинная связь, поскольку мастер, как отмечалось выше, не поручал своему подчиненному устранять пробуксовку конвейера, являющегося объектом повышенной опасности. А если так, то в данном случае отсутствует объективная сторона преступления.

Поскольку ст. 272 Уголовного кодекса Украины предусматривает знания обвиняемым правил, нарушение требований которых ему инкриминируется, то возникает вполне резонный вопрос, были ли они у него? Как свидетельствуют факты, нет. Правда, к материалам уголовного дела подшиты предоставленные работодателем документы, в соответствии с которыми А. вроде бы за 10 месяцев до трагедии прошел обучение и проверку знаний по вопросам охраны труда в учебно-производственном комбинате, расположенном на территории соседней области. Как потом выяснилось (после того, как обвиняемый отрицал этот факт), работник прокуратуры констатировал, что упомянутые обстоятельства не имеют прямого отношения к делу(!?), а поэтому, мол, не может повлиять на всесторонность, полноту и объективность расследования(!?). Он принял постановление о выделении в отдельное производство материалов, которые могли свидетельствовать о служебном подлоге соответствующих документов должностными лицами вышеуказанного комбината, после чего отказал в возбуждении уголовного дела по этому поводу.

Обвиняемый тем временем обратился в местный экспертно-технический центр с просьбой дать свое заключение о прохождении им обучения в упомянутом учебном заведении. Изучив соответствующие материалы и исследовав дело, ЭТЦ установил, что такое обучение это должностное лицо не проходило и не могло проходить хотя бы потому, что дни 27–29 сентября, в течение которых он вроде бы присутствовал на занятиях, А. еще работал в агроформировании. Но даже если бы он его и проходил (а также имел соответствующее образование и стаж работы по профессии, как это предусмотрено нормативно-правовыми актами), то по заключению ЭТЦ, его не должны были допустить к выполнению обязанностей мастера, поскольку в материалах учебно-производственного комбината нет данных о том, что А. проходил обучение в объеме выполняемой им работы, то есть, что он изучал НПАОП 26.5-1.01-79 «Правила техники безопасности и производственной санитарии в цементной промышленности».

Поскольку мастер не проходил обучение, то из этого следует, что он не мог знать правила, нарушение которых ему инкриминируют. Как хлебороб (А. по образованию агроном) он хорошо знаком с системой севооборота, с тем, как обрабатывать землю, как бороться с сорняками, как добиваться высоких урожаев и т. д. Но что касается такого сложного производства, как цементная промышленность, в которой он, по воле судьбы, оказался после распада сельского хозяйства (вследствие так называемых реформ), то она была для него как темный лес, а поэтому не мог предвидеть трагедии. А если так, то в данном случае нечего вести разговор о наличии субъективной стороны преступления.

Таким образом, поскольку в действиях мастера отсутствуют объективная и субъективная стороны, то, получается, что нет и состава преступления. Зачем же тогда нужно было, как говорится огород городить? Чтобы свалить ответственность за последствия псевдорационализации на того, кто не имеет к ней никакого отношения?

Процессуальный маневр следователя с выделением дела о возможной фальсификации факта обучения в отдельное производство с дальнейшим отказом в возбуждении уголовного дела по этому поводу (без проведения соответствующей проверки) наводит на печальные мысли и, по мнению автора, свидетельствует о том, что установление истины в этом вопросе работнику прокуратуры, наверное, было невыгодно. И это очень прискорбно, поскольку в данном случае определялась мера ответственности обвиняемого, а отсюда – его дальнейшая судьба …


Я. КУРАЖИНСКИЙ

http://www.ohoronapraci.kiev.ua/archive/2010/1/2